Лобо
Я заметил по некоторым признакам, что не всё ладно в волчьей стае. Например, временами можно было ясно заметить следы небольшого волка, бежавшего впереди старого вожака. Для меня это было непонятно. Как-то раз один из ковбоев сказал мне:
- Я видел их сегодня. Зверь, бегущий впереди и отбившийся от стаи, - это Бланка.
Тут мне всё стало ясно, и я добавил:
- Теперь я уверен, что Бланка - волчица, потому что если бы так поступил волк, Лобо немедленно покончил бы с ним.
Это навеяло на меня новую мысль. Я зарезал тёлку и поставил около трупа два хорошо заметных капкана. Затем, отрубив голову, которая считается никуда не годной частью, недостойной внимания волков, я положил её немного поодаль, а вокруг неё расставил шесть мощных стальных капканов, выветренных, чтобы не оставить в них никакого стального запаха, и очень тщательно запрятанных. Во время этой работы мои руки, обувь и все орудия были вымазаны свежей кровью. Я обрызгал кровью также и землю кругом, точно эта кровь вытекла из головы. Когда капканы были закопаны, я прикоснулся к песку над капканами шкурой шакала, а его лапой наделал множество следов вокруг. Голову я положил так, что между нею и кустарником оставался лишь узкий проход. В этом проходе я заложил свои лучшие капканы, прикрепив их к самой голове.
Волки имеют привычку подходить к каждому трупу, который они почуяли, хотя бы у них и не было намерения съесть его; поэтому я надеялся, что и стая Коррумпо останется верна этой привычке и попадётся в мою ловушку. Я нисколько не сомневался, что Лобо откроет мою проделку с мясом и не допустит свою стаю к нему приблизиться. Но я всё же надеялся на голову, которая имела такой вид, точно была отброшена в сторону как вещь совершенно бесполезная.
На следующее утро мы прежде всего отправились осматривать капканы. И вот она - радость! - там были ясно видны следы волков, но место где лежала голова с капканами, было пусто. Поспешно осмотрев следы волков, мы убедились, что Лобо действительно не пустил свою стаю приблизиться к мясу, но один небольшой волк подошёл , очевидно, обнюхать голову, брошенную в стороне, и сразу попал в капкан.
Мы отправились по следу и, не проехав и мили, увидели, что этим злополучным волком была Бланка. Однако она продолжала бежать и, хотя её бег страшно затрудняла тяжёлая голова тёлки, она даже опередила моего спутника, который шёл пешком. Но мы всё же настигли её у скал, так как рога тёлки зацепились за камни и крепко удерживали волчицу.
Никогда ещё не видал такой красивой волчицы, как Бланка. Её ровная, густая шерсть была почти совершенно белого цвета.
Она повернулась к нам, чтобы вступить с нами в бой, и завыла. Это был протяжный, призывный вой. И вот издалека, над равниной пронёсся ответный вой старого Лобо. Но это был её последний зов, потому что мы уже тесно обступили волчицу и её силы были направлены на борьбу с нами.
Затем последовала неизбежная трагедия, воспоминание о которой потом не раз заставляло меня содрогаться. Мы набросили лассо на шею злополучной волчицы и погнали своих лошадей в противоположные стороны. У неё хлынула кровь из пасти, глаза остановились, лапы вытянулись и, наконец бессильно повисли, мы поехали назад, волоча за собой мёртвую волчицу и радуясь, что нам удалось наконец нанести первый смертельный удар стае Лобо.
По временам мы слушали вой Лобо. Он, должно быть, разыскивал Бланку. Он не хотел её покинуть, но, понимая, не мог преодолеть свой страх перед огнестрельным оружием.
Весь этот день мы слышали его жалобный вой, и я сказал одному из ковбоев:
-Теперь я уже не сомневаюсь, что Бланка действительно была его подругой.
К вечеру Лобо как будто стал приближаться к нашему ущёлью, так как его голос звучал всё ближе и ближе. В этом голосе слышалось горе. Он выл не яростно, как прежде, а протяжно и жалобно. Он как будто звал свою подругу: "Бланка! Бланка!". В конце концов он, должно быть, напал на её след и, когда достиг того места, где она была убита, издал душераздирающий, жалобный вой. Раньше я никогда не думал, что мне будет так тяжело слушать его. Суровые ковбои дивились этому горестному вою.
Лобо прекрасно понял, что произошло, так как видел землю, забрызганную кровью Бланки. Он двинулся по следам лошадей и дошёл до самой фермы. Быть может, он надеялся найти там Бланку или хотел отомстить - я не знаю. Но мщение ему удалось: он настиг за воротами нашу злополучную сторожевую собаку и разорвал её на мелкие части в пятидесяти шагах от фермы. Очевидно, он приходил на этот раз один, потому что утром я нашёл только его след. Судя по этому следу, он скакал вокруг фермы, как обезумевший. Я рассчитывал на это и потому наставил по всему пастбищу множество добавочных капканов. В последствии я убедился, что Лобо попался-таки в один из них, но он был так силён, что ему удалось вырваться из капкана и отбросить его в сторону.
Я предполагал, что Лобо будет рыскать по соседству, пока не найдёт труп Бланки; поэтому я употребил все старания, чтобы захватить его, прежде чем он успокоится. Тут я понял, какую совершил ошибку, умертвив Бланку, потому что я мог пользоваться ей как живой приманкой и захватил бы его в первую же ночь.
Я собрал все капканы, какие только были в моём распоряжении. У меня было сто тридцать крепких стальных волчьих капканов, и я расставил их по четыре на каждой тропе, ведущей к ущелью. Каждый капкан был отдельно прикреплён к бревну, и каждое бревно отдельно засыпан землёй. Зарывая их, я аккуратно снимал дерн и клал на брезент так, что потом, когда дерн был положен на место и всё было закончено, глаз не мог заметить никаких признаков работы человеческих рук.
Когда капканы были запрятаны, я проволок труп бедной Бланки между капканами. Затем я отрезал одну из её лап и сделал ею линию следов поверх каждого капкана. Я принял все предосторожности, прибегнул ко всем известным мне уловкам и, наконец, поздно вечером удалился. Ночью мне показалось. Что я услыхал голос Лобо, но я не был уверен в этом. На следующий день я поехал верхом, но темнота наступила раньше чем я успел объехать северное ущелье, и я вернулся ни с чем. За ужином один из ковбоев сказал:
- Сегодня утром скот в северном ущелье был очень взволнован. Уж не попался ли кто-нибудь в капкан?
Только на следующий день под вечер я наконец добрался до указанного места и, подъехав ближе, увидел, что какая-то серая тень поднялась с земли, напрасно пытаясь убежать. Тут я увидел, передо мной стоит Лобо, гроза Коррумпо. Капканы крепко держали его. Бедный старый герой! Он не перестал искать свою любимицу и, когда нашел след, проложенный её телом, безрассудно бросился по этому следу и попал в ловушку. Четыре железных теска держали четыре его лапы. Он лежал совершенно беспомощный, и вокруг него было множество следов, указывающих, что скот собирался тут, чтобы поглумиться над павшим деспотом, не решаясь приблизиться к нему.
Два дня и две ночи он пролежал там и, наконец, выбился из сил, стараясь освободиться. Тем не менее, когда я приблизился к нему, он поднялся, ощетинился и в последний раз потряс стены ущелья, издав громкий, протяжный вой, призывающий на помощь стаю. Но никто не откликнулся, не ответил ему, и, покинутый в час бедствия, он рванулся, сделав отчаянное усилие, чтобы броситься на меня. Всё было напрасно! Каждый капкан весил более трёхсот футов. Стальные челюсти крепко держали лапы волка. Как скрежетали его огромные клыки, когда он хватал ими твёрдые цепи! А когда я попробовал прикоснуться к нему стволом ружья, он оставил на нём след зубов, сохранившийся до сих пор. Его глаза потемнели от ненависти и злобы, и его челюсти щёлкали, издавая странный, пустой звук, когда он старался схватить зубами меня и мою дрожащую от страха лошадь. Но он ослабел от голода и потери крови и скоро упал в изнеможении на землю.
Раскаяние шевельнулось в моей душе, когда я собрался поступить с ним так, как он поступал с другими.
- Великий старый хищник, герой бесчисленного множества беззаконных набегов, - сказал я, обращаясь к нему - через несколько минут ты превратишься в груду падали. Но иначе я не могу с тобой поступить!
Я взмахнул лассо, которое просвистело над его головой.
Но не тут-то было! Он далеко ещё не покорился, и не успела гибкая петля упасть ему на шею, как он схватил её зубами и сразу, одним яростным рывком разорвал её крепкие, толстые пряди и бросил их к своим ногам.
Конечно, у меня было ружьё, но мне не хотелось портить его великолепную шкуру. Поэтому я поскакал назад в лагерь и вернулся с ковбоем и новым лассо. Мы бросили своей жертве кусок дерева, который схватил зубами, и прежде чем Лобо успел выпустить его, наши лассо повисли в воздухе и обвились вокруг его шеи. Но когда свирепые глаза Лобо начали тускнеть, я крикнул своему помощнику:
- Погоди, не будем убивать его! Возьмём его живьём и отвезём в лагерь.
Он настолько обессилел, что нам не трудно было просунуть ему в пасть толстую палку позади клыков и затем обвязать челюсти толстой верёвкой, тоже прикреплённой к палке. Палка удерживала верёвку, а верёвка - палку, и, таким образом он был совершенно безопасен для нас. Как только он почувствовал, что его ноги уже больше не связаны, он уже больше не сопротивлялся и не издал ни одного звука, а лишь спокойно смотрел на нас точно хотел сказать:
"Хорошо. Вы мною овладели, наконец, так делайте со мною теперь что хотите!"
И с этой минуты он уже больше не обращал на нас никакого внимания.
Мы крепко связали ему ноги, но он не издал при этом ни одного стона, ни разу не завыл и не повернул головы. Затем мы с большим трудом взвалили его на мою лошадь. Он дышал ровно и спокойно, как во сне, и глаза его снова стали ясными и блестящими. Но на нас они не смотрели. Взор его был устремлён в даль, в просторную степь, по которой теперь разбрелась его знаменитая стая.
Медленно передвигаясь, мы благополучно добрались до фермы. Там надев на него ошейник с крепкой цепью, мы привязали его на нашем пастбище и освободили его ноги от верёвок.
Тут я в первый раз как следует, рассмотрел его и убедился, как мало можно доверять рассказам о героях. Я увидел у него на боку большой, широкий рубец, след клыков вожака волкодавов Теннерея - собаки Юноны. Это была метка, которую Юнона оставила у него на теле за минуту перед тем, как он бросил её бездыханной на песок ущелья.
Я поставил возле него воду и мясо, но он и не взглянул на них. Он лежал спокойно на груди, устремив свои пристальные желтый глаз мимо меня, ко входу в ущелье, и дальше, в степь, где он царствовал. Он даже не шевельнулся, когда я дотронулся до него. И когда солнце опустилось к закату, он всё ещё продолжал пристально смотреть в степь.
Я ожидал, что ночью он станет призывать свою стаю, и даже приготовился к этой встрече. Но он уже однажды призывал её в минуту отчаяния, и тогда никто не явился. Больше он не захотел звать.
Лев, лишившийся свое силы, орёл, потерявший свободу и голубь, разлученный с подругой, умирают, как говорят от разбитого сердца. И разве можно было думать, что сердце этого свирепого хищника вынесет такое тройное испытание? Он потерял и силу, и свободу, и подругу. Когда настало утро, он всё ещё лежал спокойно точно отдыхал. Но он уже был мёртв… Я снял цепь с его шеи. Один из ковбоев помог стащить труп под навес, где лежали останки Бланки. Мы положили его труп рядом с ней и, ковбой проговорил:
- Ты хотел найти её? Теперь никто вас не разлучит!...
веб-страница создана и функционирует как результат познавательного увлечения