||
Рассказы ковбоев не возбуждали во мне особого доверия, пока осенью 1893 года я не познакомился сам с этим лукавым разбойником и не узнал его лучше, чем другие.
За несколько лет до этого, ещё при жизни моего пса Бинго, я занимался охотой на волков. Но с этих пор род моих занятий изменился, и я оказался прикованным к стулу и к письменному столу. Я очень нуждался в перемене образа жизни, и когда один мой приятель, имевший ферму в Коррумпо, пригласил меня приехать к нему в Новую Мексику и попробовать, не справлюсь ли я с грабительской стаей волков, я тотчас принял приглашение.
Сгорая от нетерпения, я поспешил в Коррумпо. В первые дни, чтобы познакомиться с местностью, я объездил окрестности верхом. Мой проводник по временам указывал мне на кости какой-нибудь коровы, ещё покрытые остатками шкуры, и замечал при этом: "Вот его работа!"
Мне стало ясно, что в такой дикой каменистой местности нечего и думать преследовать Лобо с собаками и лошадьми. Единственными пригодными средствами, поэтому оставались капканы и отрава.
Не стану вдаваться в подробности и описывать всевозможные способы и ухищрения, к которым я прибегал, чтобы овладеть этим "волком-оборотнем". Не было такой смеси стрихнина, мышьяка и синильной кислоты, которую я не испробовал бы как отраву для Лобо. Не было ни одного сорта мяса, которое я не употреблял бы как приманку. Но каждый день, отправляясь утром узнать о результатах, я убеждался, что все мои усилия оказывались бесплодными. Старый король волков был слишком хитёр, и я не мог перехитрить его.
Достаточно привести один пример, чтобы доказать его удивительное чутьё.
По совету одного старого охотника, я растопил немного сыру вместе с почечным жиром только что убитой тёлки; сыр я резал костяным ножом, чтобы избежать металлического запаха. Когда смесь остыла, я разделил её на куски и, сделав отверстие в каждом куске, вложил туда большую дозу стрихнина и цианистого калия, заключённого в капсулу, не пропускающего никакого запаха. Затем я закупорил дыры сыром. Во время этой работы я не снимал перчаток, вымоченных в тёплой крови тёлки, и даже старался не дышать на приманку. Когда всё было готово, я положил приманку в мешок из сыромятой кожи, тоже весь вымазанный кровью, и поехал верхом, волоча за собой печень и почки быка, привязанные на веревке. Я сделал круг в десять миль, бросая через каждые четверть мили по куску приманки, тщательно избегая при этом прикасания руками.
Лобо появлялся в этой местности в начале каждой недели, а остальное время проводил, по-видимому, где-нибудь около подножия Сьерра Гранде.
Дело было в понедельник, и в тот самый вечер, когда мы уже собирались уезжать, я услыхал волчий вой. Один из ковбоев коротко заметил:
-А вот и он! Теперь посмотрим, что будет.
На следующее утро я поспешил вернуться, желая поскорее узнать результаты моей хитрости. Я быстро напал на следы хищников. Я быстро напал на следы хищников во главе с Лобо, след, которого всегда можно было легко отличить, так как он был значительно крупнее следа обычного волка.
Волки скоро почуяли мясо, которое я волочил за собой. Я убедился, что Лобо подошел к первой приманке, обнюхал её и в конце концов взял приманку.
Тут я не мог скрыть своей радости.
- Наконец-то он попался!- воскликнул я. - Скоро я увижу его мёртвым.
И я поскакал вперед, не сводя глаз с больших следов, оставленных его лапами в пыли. Они довели меня до того места, где я бросил вторую приманку, и я увидел, что она тоже исчезла.
Как я ликовал при этом!
Теперь он попался мне! И, вероятно, еще несколько других волков его стаи.
Но широкий след его лап не исчезал с дороги, и хотя я поднимался на стременах и осматривал всю равнину, я нигде не мог разглядеть мёртвого волка.
Я поехал дальше по его следу и увидел, что третья приманка тоже исчезла, а след вёл дальше, к четвёртой приманке. И тут я убедился, что Лобо не проглотил ни одной из них, а только тащил их в своей пасти и затем, сложив в кучу, загрязнил их своими нечистотами, чтобы выразить своё полное презрение к моей хитрости. Сделав это, он свернул в другую сторону и отправился по своим делам вместе со своей стаей, которую оберегал так бдительно…
Я привёл только один из многих подобных случаев, убедивших меня, что с этим разбойником нельзя справиться посредством отравы. Я выписал капканы и, ожидая их прибытия, занялся истреблением обычных волков прерий и прочих её хищных обитателей.
Однажды мне пришлось наблюдать ещё один случай, доказавший поразительное лукавство Лобо. Подчинённые ему волки, нередко ради одного только развлечения, распугивали и убивали овец, которых они очень редко пожирали. Овцы обыкновенно пасутся стадами в несколько тысяч голов под наблюдением пастухов. На ночь их загоняют в защищённое место, где-нибудь по соседству, и с каждой стороны стада ночует пастух. Овцы настолько бестолковы, что малейший пустяк заставляет их бросаться куда попало, но всё же у них существует твёрдо укоренившаяся привычка всегда следовать за своим вожаком. Пастухи используют эту привычку и вводят в овечье стадо полдюжины козлов. Овцы признают превосходство ума этих бородачей и, если ночью возникает тревога, собираются вокруг козлов.
Однажды ночью, в конце ноября, два пастуха были разбужены нападением волков. Всё стадо сбилось вокруг козлов, которые не отличались ни тупостью, ни трусливостью и твёрдо сохраняли своё место, храбро готовясь в отпору. Но - увы! - не простой волк руководил этим нападением старый Лобо, этот "волк-оборотень", знал не хуже пастухов, что моральную силу стада представляют именно козлы, и поэтому, быстро проскочив по спинам тесно скучившихся овец, бросился на их вожаков и мгновенно покончил с ними. Злополучные овцы тотчас разбежались во все стороны.
В течение многих недель после этого ко мне почти ежедневно обращался какой-нибудь встревоженный пастух:
- Не встречались ли вам где-нибудь заблудившиеся овцы с клеймом "Ото"?
И почти всегда мне приходилось отвечать:
- Да, я наткнулся на пять или шесть овечьих трупов у бриллиантового источника.
Или:
- Нет, я не видал, но Хуан Мейр два дня назад видел около двадцати только зарезанными волками овец в Кедровом холме.
Наконец прибыли волчьи капканы, и я проработал с двумя помощниками целую неделю, чтобы установить их. Мы не жалели усилий и труда, и я пользовался всякими изобретениями которое, как мне казалось, могло обеспечить нам успех. На следующий день, после того как были поставлены капканы, я поехал осматривать их и скоро напал на след Лобо, который вёл от одного капкана к другому. По этим следам я прочёл всю историю его ночных похождений.
Он рыскал в темноте и, хотя капканы были тщательно запрятаны, сразу же обнаружил первый из них. Остановив стаю, он начал старательно разгребать землю вокруг них, пока не нашёл капкан, а также цепь и бревно. Оставив капкан на виду, он отправился дальше, проделывая то же самое и с другими капканами. Вскоре я заметил, что он останавливался и сворачивал в сторону, как только подмечал на дороге что-нибудь подозрительное.
Тут мне пришёл в голову новый план: я поставил капканы в виде буквы "Н", то есть расположил их в ряд с каждой стороны тропы, а один капкан поместил посередине, чтобы он служил перекладиной для этой буквы. Но недолго мне пришлось ждать, чтобы убедиться в новой неудаче.
Лобо отправился по тропе и находился уже между двумя параллельными рядами капканов, когда заметил тот единственный капкан, который я поставил поперёк дороги. Он остановился вовремя.
Как и почему он догадался, в чём дело. Я не знаю. Во всяком случае, Лобо не свернул ни вправо, ни влево, а медленно и осторожно попятился назад, стараясь ставить каждую лапу на свой прежний след, пока не миновал опасное место. Затем, обойдя капканы с другой стороны, он стал скрести задними ногами камни и глыбы земли, пока не спустил все капканы.
Тоже самое он проделывал и во многих других случаях, и как ни разнообразил я свои способы, он всегда уходил невредимым. Вероятно, он до сих пор бы продолжал бы свои опустошения, если бы не злополучная привязанность, которая привела его к погибели и прибавила его имя к длинному списку героев, которые в одиночку были непобедимы и погибли лишь из-за неосторожности своего товарища, которому доверяли.